Путь Силы [СИ] - Михаил Катюричев

— Да я тебя… — красный от гнева Тивал бросился ко мне, но его оттащили.

— Простите, мэтр, — спокойный голос Зигфрида вмиг прекратил поднявшийся шум, — правильно ли я понял, что в боевых действиях вы на первое место ставите именно цель, в ущерб всему остальному?

— Пожалуй, так.

— То есть, вы отрицаете такие вещи как благородство, уважение к врагу, милосердие?

— Ой, «милосердие» я знаю! — обрадовалась, прислушивающаяся к разговору Тин. Не уверен, что она поняла хоть что-то кроме этого слова, — это такой кинжал для добивания раненых!

— Фрасоро! — проворчал Зигфрид, схватившись за голову.

— Это вы сейчас ругнулись? — уточнил я.

— Нет, — улыбнулся Бернард, — так у нас называют парные клинки: «брат» и «сестра». Сейчас покажу. Вы с юной леди действительно похожи.

Пока мы недоуменно переглядываемся с Тин, он уже возвращается, выкладывая на стол пару великолепных клинков. Слабо изогнутые, обоюдоострые, с витой гардой. Один чуть больше.

— Хочу! — тут же потянулась к ним Тиана, и получила по рукам от Эла.

— Нельзя даже прикасаться к чужим клинкам без разрешения!

Минуту Бернард раздумывает. А потом с какой-то шальной, мальчишеской улыбкой опускается на одно колено, протягивая Тин перевязь с мечами.

— Я, риттер-мечник Бернард Регосский в знак признательности за спасение моих людей и помощь в бою, а также восхищения смелостью и умением этой девушки называю ее своим братом-по-оружию, и дарую право носить эти клинки!

Подозреваю, что понятия сестра-по-оружию у гальдорцев вообще не существует. Парень прямо светится от ощущения собственного благородства: девушку, да еще и простолюдинку назвал братом-по-оружию! Интересно, он понимает, как сильно ее на самом деле оскорбил? Вон, аж закаменела вся. Если она попытается оторвать ему голову, придется вмешаться. Нет, не придется — Софья уже рядом, что-то шепчет ей на ухо. Тин кивает, не понятно — Софье или Бернарду, и выходит из шатра, забрав клинки.

Целительница извиняется перед смущенным Бернардом, объясняя, что девушка просто ошалела от подобной чести и все такое.

— И все же мэтр, продолжая наш разговор: вы отрицаете такие понятия как благородство, милосердие? — голос Зигфрида все так же спокоен.

— Я не отрицаю сами эти понятия. Я считаю, что война — настолько грязное дело само по себе, что допустимо все. Можешь ударить врага в спину — ударь. Иначе он убьет твоего друга. Все средства хороши, и не может быть милосердия к человеку, который ворвался в твой дом, чтобы убивать и грабить.

— Да, но к вам будут относиться так же.

— Несомненно. Как говорится: только враг никогда не предаст.

— Но если вы пощадите врага, возможно, он пощадит вашего друга. И являя благородство, вы побуждаете других поступать так же, возвышаясь таким образом и ведя мир к справедливости и процветанию.

— Справедливость — это миф. В подобных играх побеждает тот, кто первым нарушает правила.

— Рассуждая таким образом, вы будете выигрывать битвы, проигрывая войну! — повысил голос Зигфрид, — Можно застрелить рыцаря, выкликающего поединщиков. Но враг потеряет одного воина, а вы всех. Ибо никто не будет сражаться на стороне подлеца! Людям важно чувствовать, что правда на их стороне! Тогда они готовы совершать подвиги и жертвовать собой.

— Я не готов жертвовать ими! Я не собираюсь развязывать войн и искренне считаю, что пожертвовать немногими можно, только если ты сам входишь в их число! И на войне хороши любые средства, — это не турнир и не состязание в благородстве! Отпущенный тобой враг завтра вонзит нож в спину твоего брата.

— Это рассуждения наемника, а не риттера! — командор перешел на крик.

— Да! Я лучше буду презренным наемником, который пьет за победу с живыми соратниками, чем благородным рыцарем, который смотрит в мертвые глаза тех, кто ему доверился! — я тоже уже почти кричу.

Прикосновение теплой девичьей ладошки я чувствую даже сквозь броню. И ярость уходит.

— Прикрытый лаврами разбой,

И сухопутный и морской

Не стоит славословья.

Готов я кровь отдать свою

В том жизнетворческом бою,

Что мы зовем любовью. —

Раздается в наступившей тишине, -

— Я славлю мира торжество,

Довольство и достаток.

Создать приятней одного,

Чем истребить десяток!

— Прекрасно сказано, маэстро! — салютую Котику кубком.

Сейчас мне и в самом деле не помешает выпить. Риттер тоже тянется к вину и, кивнув мне, выпивает. Киваю в ответ. Мир.

На закате хороним павших. Зигфрид читает молитву Горейшу и Райторну, прося достойного посмертия для погибших в битве. Каждый риттер, оказывается, еще и священник. Риттер-командор, таким образом, что-то вроде епископа. Дальше начинается, собственно тризна. А если быть точнее — большая пьянка. Уже через полтайса гальдорцы, затащив в свою компанию Тин пили за героическую победу, вспоминая детали этого побоища. Еще через некоторое время (в третий раз оттащив Тивала, все порывавшегося набить мне морду) к ним присоединились и литийцы.

Покинутые дамы, посидев некоторое время для приличия, разбрелись спать.

— Простите, Софья, а Тиану мы оттуда забирать не будем? — кивнул я в сторону костра, где уже перешли к песням.

— Зачем? — девушка замерла на пороге «женской половины» шатра.

— Пьяная солдатня не лучшая компания для юной леди. Как бы не обидели, — интересно, почему я об этом думать должен?

— Обидели? Её?! Сил не хватит, — похоже целительница уже спит на ходу, потому и соображает с трудом.

— Ну, знаете. Выпившие девушки такие сговорчивые… а поутру выясняется, что она на самом деле была против.

— Ах, вы об этом! Не волнуйтесь, это физически невозможно.

— То есть? — опешил я.

— В человеческом облике самки демонов вообще не имеют… этой детали. Не зря же второй облик у них называется «облик любви». А перекинувшись, Тин порвет любого насильника. Так что не забивайте себе голову глупостями и идите спать.

Так, размышляя о чудесах природы-матушки, я и уснул.

Глава 12

— Дарри, ты чего вскочил в такую рань? — приподнял голову от подушки Эл.

Ничего себе рань! Я уже успел умыться и хорошенько размяться.

— Солнце давно уже встало, собираться пора.

— Да забудь! Все равно большая часть воинов оклемается не раньше полудня.

— А что случилось?

— Доблестные воины решили показать маленькой девочке, как пьют настоящие мужчины.

— Идиоты! — послышался из-за перегородки хриплый спросонья голос.